Сказка о любителях колбасы, Сасу/Нару, с ХЭ

[skas-o-shinobi-Kolbase]

Название: Сказка о любителях колбасы, Сасу/Нару, с ХЭ
Автор:  Galanthus
Бета: отсуствует
Пейринг: Саске/Наруто; Наруто/Саске
Жанр: мы с одуваном решили, что стеб
Статус: закончен
Дисклеймер: Кишимото
Размещение: категорически запрещено
Предупреждения: AU, OOC
От автора: Писалось специально для соо "Любителей колбасы, Сасу/Нару, ХЭ и сказок"
Одобрено  (((БоЖий ОдУвАнЧик)))

В некотором царстве, в некотором государстве, может быть, в России, а, может быть, в Японии, уточнять не будем, жили-были сестрица Сакура и братец Саске. Жили, не тужили, добра наживали, промышляя колбасным промыслом. Залог их успеха крылся в тайном рецепте, который сумел раздобыть батюшка Какаши. Батюшка Какаши был человеком мудрым и опытным, про рецептик он давно слыхивал и даже знал, где его можно раздобыть. На далекой горе Миобоку в Жабьем царстве проживал легендарный колбасник Джирая – автор знаменитого рецепта. Недолго думая, батюшка Какаши отправился на тот великий холм, чтобы уговорить Джираю, продать рецептик.

Долго ли коротко путешествовал батюшка Какаши по горам и долам, но, так или иначе, заняло это у него целый месяц. Легендарный колбасник Джирая был возраста преклонного, почтенного, безобидного, с виду. Встретил он батюшку Какаши с распростертыми объятиями, напоил (явно не водой), накормил (своей фирменной колбасой), спать уложил, вроде еще и баня была перед сном, но это не так важно. Утром встали и разговор сурьезный затеяли. Батюшка Какаши деньжат предложил, но старичок Джирая деньжатами побрезговал, ни к чему они, говорит, и рецептик за так отдал, а в нагрузку вручил книжицу собственного сочинения «Приди, приди рай». Батюшка Какаши от такой щедрости дар речи потерял, только и мог, что троекратно расцеловать легендарного колбасника. Распрощались как старинные друзья. Старичок Джирая в гости зазывал, но батюшка Какаши отнекиваться стал, мол, типа теперь когда рецептик тайный есть, дел будет невпроворот. Не стал великий колбасник настаивать, только платочком вслед помахал, а батюшка Какаши отправился в обратную путь-дорогу.

Но хитроумен был старичок Джирая, не так просто он свою книжицу батюшке Какаши сунул. Когда тот остановился в харчевне на ночлег, то перед сном заглянул в книжицу от нечего делать, заглянул и пропал. Открылись глаза батюшке Какаши на многие вещи, о которых он и не подозревал, и понял тогда он, что зря растратил годы молодые (кризис среднего возраста), все о работе думал, детей ростил, оставшись молодым вдовцом. Да, не на то время ушло… И решил тогда батюшка Какаши, что теперь он займется делом, а колбасный промысел на детей спихнет, отдаст то есть. Благо детки уже были большие: Сакуре было почитай сорок годков, без двадцати, а Саске – без двадцати двух (20 и 18 соответственно, кому лень считать).

Сказано, сделано. Домой приехал, рецептик отдал, дела переписал и был таков. Так и осиротели сестрица Сакура и братец Саске это при живом то отце (это они так, для вида, жалобились, чтобы себе льготы вытребовать, а так оба довольны были, что теперь хозяева положения. Нынешняя молодежь нечета прежней). Недолго сказка сказывается, это у автора медленно пишется, поэтому, чтобы не мучить читателей, продолжим.

Сестрице Сакуре и братцу Саске слыть колбасными магнатами было по душе. Особенно по нраву пришлось людьми командовать, ну это так, мелочи. Время шло, и настал великий день – Всемирная колбасная ярмарка. К этому дню наши колбасники тщательно готовились и приготовили свою самую лучшую колбасу. Братец Саске был юноша основательный, он решил собственноручно, то есть собственноротно удостовериться, что изготовленная ими колбаса самая лучшая. Братец Саске так наубеждался, что под конец еле дышал. Сестрица Сакура только укоризненно головой качала, говорить, не решаясь, ибо страшен в гневе был братец Саске. Так или иначе, но подошла ярмарка к концу и предстояла дорога домой. Сестрица Сакура радовалась: их колбаса оказалась лучшей, и они заключили выгодные сделки. Все было бы хорошо, если бы не братец Саске, который все время ныл:
— Пить хочу, пить хочу, пить хочу… (меньше колбасы жрать надо было).

Выпил братец Саске всю воду, что у них имелась, но не помогло утолить его жажду. Тут они проезжали мимо колодца, не простого колодца волшебного. Этот колодец поставила ведьма Орочимару (ведьма, потому что по сказке положено, а так Орочимару вне пола). Ведьма Орочимару когда-то давно была знакома с легендарным колбасником Джираей. Злые языки поговаривали, что у них приключился роман, и что это именно Орочимару вдохновила Джираю на создание нового рецепта. Правда это или байки автор не знает, но он точно знает, что ведьма Орочимару тоже хотела стать великой колбасницей, да не вышло. С новым рецептиком выбили ее сестрица Сакура и братец Саске из бизнеса, вот и обозлилась одинокая никому ненужная женщина и подалась в ведьмы. Слышала она, как стонет братец Саске, водицы прося, и решила, что это ее звездный час. Создала она колодец с водой заговоренной: кто выпьет, тот козленочком станет, и повесила над колодцем козлячий портрет.

Как увидел колодец братец Саске, возрадовался и бегом побежал водицы испить. Но сестрица Сакура умна была, хитрость ведьминскую разгадала и давай братца вразумлять:
— Не пей, Саске-кун, козленочком станешь.
Напился братец Саске, не послушался, ибо в душе всегда был козлом. Заволокло бедного юношу облако белое, а когда оно развеялося, предстал перед сестрицей Сакурой черненький козлик. Заголосила, запричитала по-первости бедна девица, а когда поуспокоилася, поняла, что разница не велика, так даже лучше. Не придется больше братца обстирывать, да и поселить его теперь и в хлеву можно будет. Но братец Саске в хлеву жить наотрез отказался и вытребовал себе золотой колокольчик на шею в знак утешения. Так и стали теперь жить-поживать сестрица Сакура да козлик Саске.

А между тем за морем, за окияном в далекой стране Конохе жил, горя не знал царевич Узумаки Наруто-сама. Был царевич красив, всем на зависть, всем на загляденье, а еще очень добр и умен, пожалуй, немного. И до колбасы был царевич больно охоч: и утром ее подавай, и в обед, и на ужин, а уж про полдник я вообще молчу. Как-то подали царевичу к столу чудо заморское – «колбасу от Сакуры и Саске». Как вкусил царевич этот деликатес, то едва от восторга не помер, в жизни отродясь ничего вкуснее не едал. Царевич Наруто-сама характерец имел бойкий. Как прознал, что колбаска за границей сделана, так сразу в дорогу и собрался, чтобы с колбасниками знакомство свести, да контрактик на поставку чудо-колбасы заключить.

Долго ли, коротко ли прибыл Наруто-сама в некоторое царство, в некоторое государство. Сестрица Сакура, понятное дело, столь великого гостя не ждала, думала к ней кто-то из своих заглянет, поэтому на стук и крикнула:
— Войдите.
Как увидала сестрица Сакура гостя вошедшего, сердце девичье тут же дало слабину, и рухнула она на пол как подкошенная. Козлик Саске же в это время возлежал на диване и держал в зубах лист капустный, думу думая: «Есть или не есть? Вот в чем вопрос», — но услыхав грохот в передней, резво с дивана соскочил и поскакал поглядеть, что стряслось. А как в переднюю заскочил тут и увидел, что сестрица без чувств на полу валяется, а над ней склонился добрый молодец: волосы, словно солнышко ясное, глаза – небо синее, кафтан богатый, да корона на голове. Подкосились ножки стройные у козлика бедного от дива такого, и упал он несчастный с сестрицей рядом.

Царевич же, Наруто-сама маленько удивился, но в руки себя взял, сбегал к колодцу, набрал водицы студеной да и окатил розову девицу с ее козлом из ведра. Тут сестрица Сакура с козликом Саске и пришли в себя. Возрадовался царевич и на радостях обниматься было полез, да в последний момент передумал (негоже добру молодцу с девицами незамужними да козлами обниматься).
— Вы кто? – просипела Сакура.
— Я – царевич Конохи — Узумаки Наруто-сама. Из-за моря-окияна меня привела к вам любовь. Любовь к колбасе. О, несравненная Сакура-чан (у Сакуры одной единственной волосы розового цвета, вот и сравнивать не с кем), а вы оказывается не только великая колбасница, но и добрейший человек, раз держите козла в доме.
— Сам козел. Я — Саске. Братцем ихним будем.
Синие очи распахнулись, схватился царевич за сердце трепетное.
— Свят, свят, свят. Козел человечьим голосом молвит, да человеку в братцы рядится.

Пригорюнилась тут сестрица Сакура, полилися слезы девичьи, и стала она рассказывать про свое горе-беду, козлик Саске ей вторил, грустно блея. Ох, и возгневался же Узумаки Наруто-сама и порывался ту же секунду пойти и ведьму разыскать, чтоб злое колдовство сняла, да не пустила его сестрица Сакура, заявив, что окаянная Орочимару сгинула без следа незнамо куда.

Умна была сестрица Сакура, дальновидна, поняла сразу, какого выгодного ей человека судьба послала. Ублажить царевича решила, во что бы то ни стало и от щедрости своей предложила поселиться царевичу в их тереме. Наруто-сама был хоть и царских кровей, но человек душевный, отказать в просьбе не смог и отправился в гостевую горницу. Да вот только козлик Саске не обрадовался и припомнил обиду горькую и, как только царевич повернулся к нему задом, хорошенько боднул его пониже спины, да мстительно проблеял:
— А за козла ответишь.

И началась с тех пор между царевичем и козликом Саске война. Ох, и бодлив же Саске был, ох, и бодлив. Понабегался от него Наруто-сама и где только ни сиживал: и на заборе, и на деревьях, и на крышу сарая его загонял. В пору было съехать, да упрям был царевич и сдаваться не умел, тем более каким-то козлам. Тут еще сестрица Сакура его дивно подчивала вкуснейшей колбасой, так что жилось царевичу хоть и не вольготно, но печалиться не об чем было.

Бегал, бегал царевич от козлика Саске, по лугам, по полям бегал, да так они забегались, что не заметили оба, что все время только друг с дружкой поводят, окромя трапез да сна, конечно. Понял тут Наруто-сама, что хорошо ему с козликом Саске, весело. Оно и понятно: говорящий козел, куда до него девушке с розовыми волосами. Подружились они однако, побрататься чуть ли не решили. Но умна была сестрица Сакура, ох и умна. Давно знала, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Вот она царевича и умасливала, да и проложила-таки дорожку верную.

Узумаки Наруто-сама покушавши нрава благодушного был, вот и подумалось ему думка случайная, взять да и жениться на несравненной Сакуре-чан. А что, девушка она пригожая, готовит знатно, да еще и козлик потешный Саске при ней. Чем не выбор? Размышлять царевич долго не любил, уж коль на что решился, то за дело сразу брался. Встал Наруто-сама из-за стола, сестрице Сакуре в ноги поклонился, да и молвил сурьезно:
— Хороша мне жизнь с вами, вольготна. Окажи честь, несравненная Сакура-чан, будь моей супружницей.

Сестрица Сакура от чести такой едва голову не потеряла, как принялась царевича благодарить да в ножки ему кланяться, чуть лоб не расшибла. А козлик то наш, а Саске закручинился, в глазах слезки сверкнули, повесил он головушку бедную рогатую, да и процокал грустный на улицу. Дошел козлик Саске до реченьки, где еще давеча они с Наруто-сама леживали, заглянул в воды прозрачные, да и покатились из глазок черных слезки хрустальные. Люб ему царевич был, ох, как и люб, да куда там сознаваться. Это же царевич, а он всего-навсего козел.

Узумаки Наруто-сама в этот же день и отбыл к свадебке готовиться. Козлика Саске на прощание по холке похлопал да пообещал, что скоро вернется. Козлик же ему в ответ ничего не сказал, только проводил взглядом опечаленным. Сестрица Сакура на братца рукой махнула, не досуг ей было его развлекать, столько дел навалилось. Приданное приготовить да хорошенько обмозговать, как теперь промысел колбасный вести. Саске же в своей кручине ни об чем думать больше не мог.

Позабыли сестрица Сакура и козлик Саске про ведьму окаянную, про Орочимару, но вот она-то про них не позабыла. Никуда на самом деле ведьма не сгинула, только надела кафтан мужской и косы под шапку попрятала, да и затесалась среди купцов. Как только новость до нее дошла, что проклятая колбасница Сакура замуж за царевича заморского засобиралась, так тут же Орочимару новую пакость задумала: выкрасть козлика Саске да пустить его на колбасу, а колбаску преподнести сестрице дорогой к свадебке. Козлика Саске она отыскала у той же самой реченьки и, подкравшись сзади, накинула на него мешок, быстро затолкала и в лес сбежала в свою избушку.

Как вынула ведьма Орочимару козлика из мешка, глянул он на нее глазками от слез влажными и тяжко вздохнул. Не мила ему была жизнь-судьбинушка, не мила. На колбасу, так на колбасу, лишь бы побыстрее. Ведьма-то, Орочимару, на самом деле злая не была, это ее жизнь потрепала, да горькая доля бабская, а тут горе козлиное ее прямо за душу взяло. Упала Орочимару на колени, да и заголосила голосом дурным:
— Ты прости меня дуру, окаянную, Саске-кун, за лютое мое колдовство прости. Не могу я его снять, только наложить могу.
Вздохнул козлик Саске печально и тихонечко молвил:
— Не кручинься, подруга горемычная. Давай век свой теперь вместе доживать.

И стали с тех пор ведьма Орочимару и козлик Саске в лесу поживать. До дому, до сестрицы козлик возвращаться не хотел, не мог бы он видеть, как царевич любимый будет с Сакурой миловаться, не мог. Но не к добру было его житье. Чах несчастный козлик день ото дня. Бедная Орочимару чего только не делала, чтобы его потешить: и капустку отборную приносила, и морковку с сахаром терла, и хлебушком с солью подчивала, не лез кусок козлику в горло, никак. А как только Орочимару его не развлекала: и на баяне играла, частушки пела да приплясывала. Да что там баян, балалайка и та не помогла. Обессилел козлик Саске в конец и, чуя погибель неизбежную, попросил подругу горемычную отвести его к сестрице попрощаться. Повздыхала, поохала ведьма Орочимару, делать нечего. Погрузила она козлика Саске в тележку, да и повезла в родную деревню.

А в это время в далекой, предалекой Конохе царевич Узумаки Наруто-сама готовился к свадьбе, и хоть дело шло справно, но сердечко от тревоги сжималось, будто чуя беду скорую. Думы стали одолевать царевича смутные. Не вспоминалась ему совсем невеста любезная, только братец ихний, козлик Саске. Все вспоминались их забавы и потехи. Сумневаться Наруто-сама стал, так ли он верно рассудил, решившись, взять несравненную Сакуру-чан в супружницы. Вот взять хоть бы Саске, всем он хорош, беда одна, что козел. Был Саске козой что ли, да ну и это че-то не то. Дела, дела… Дошло до того, что колбаска любимая в рот не лезла, ну почти. Не стал царевич долго в сумнениях маяться, да взял и обратно засобирался.

Между тем добралась ведьма Орочимару до терема колбасницы, тележку с козликом Саске подвезла. Как вышла сестрица Сакура, как увидела вражину лютую у себя во дворе, осерчала, собак спустить хотела, но тут козлик Саске голосок из тележки подал, да жалостливо так попросил:
— Ты прости ее, сестрица родная. Повинилась она.
Ох, и заглосили тут сестрица Сакура и ведьма Орочимару, запричитали по-бабьи, обнялись. Сестрица Сакура всю жизнь думала, что ее братец младшенький козел, козлом, а в нем вон какая душа нежная. Вот что с козлами-то любовь делает.

А тут и царевич Узумаки Наруто-сама прибыл, да их всех так и застал. Как только взглянул он на козлика Саске так сразу сердечко и застучало. Исхудал бедный козлик, отощал, остались одни рожки да ножки, но царевича как увидал, так силенки откуда то взялись, приподнял головушку, в глазах слезки засверкали. Так и смотрели они друг на друга, любовались. Понял наконец-то Наруто-сама, что хочет век свой прожить с козлом. Хоть и не будет у них никогда того самого, ну вы поняли, деток тоже не будет, зато будет от кого по лугам и полям бегивать, да на заборе отсиживаться, колбасой не придется делиться, а это тоже аргумент. Повернулся он тогда к сестрице Сакуре, низко поклонился и опечаленный молвил:
— Ты прости меня, несравненная Сакура-чан, не могу взять тебя я в супружницы ибо полюбился мне другой.
Жалостлива была сестрица Сакура и добра, простила друга неверного, хоть и мечталось ей стать колбасной царицей, но для этого вообще-то царевич и не нужон. Развернулся тогда Наруто-сама к козлику своему, в ноги поклонился и молвил важно:
— Полюбился ты мне, козлик мой ненаглядный, к сердцу прямо-таки прикипел. Прошу: будь моей царевной. Я с тобой и с козлом проживу.
Не нашелся, что ответить козлик Саске, только глазки смущено потупил, а царевич между тем на корточки присел и поцеловал прямо в уста козлячьи, не побрезговал. Ой, и диво то тут произошло! Заволокло козлика Саске облако белое, а когда развеялося предстал перед всеми юноша красивый, статный и голый. И от радости великой принялись все плакать, целоваться да обниматься.

Узумаки Наруто-сама в тот же день на родину отбыл и будущую свою супругу взял с собой. Не терпелось ему перед всеми невестой похвастаться: ох и хорош Саске был, ох и пригож. Вместе с ними отбыли и сестрица Сакура с ведьмой Орочимару, чтоб на свадьбе погулять.
Свадьба была – пир горой. Столько яств, столько питий не перечислить, но колбаса на самом почетном месте, оно и понятно. На свадьбе были и батюшка Какаши и старичок Джирая. Славно погуляли, чудно.

Тут, в принципе, пора и сказку заканчивать, но автор обещал ХЭ для всех. Так вот сестрица Сакура и ведьма Орочимару поженились. А куды им, собственно говоря, деваться. Уж, коль мужики с мужиками, то бабы с бабами. А нече так жили, ладно, богатство втрое приумножили. Батюшка Какаши на свадьбах отгулял, да и снова отбыл в путешествие (все наверстывает упущенное). Старичок Джирая стал писателем легендарным. Он так и живет на горушке Миобоку, горя не знает. Наруто-сама со своей царевной Саске жили счастливо, деток завели, четверых. А как? Это вы спросите у ведьмы Орочимару. Ну, знамо дело, что царевна Саске матерью был.

Вот и все. Ах, да, в каждой сказке есть мораль. Мораль этой сказки проста – любовь зла, полюбишь и козла.
А еще, если вы все это прочитали, то вам действительно заняться было не чем.