Потерял? Я верну.

[skas-o-shinobi-Kolbase]

Название: Потерял? Я верну.
Автор: Серебряная.
Дисклеймер: Все не мое, а Кишимото.
Жанр: Ангст, чуть романса.
Рейтинг: PG.
Пейринг (пара) и/или персонажи: Наруто/Саске, Саске/Наруто, для прочих - по предложению.
Предупреждение: мей би ООС, мей би слеш.
Размер: Мини.
Саммари (содержание): Прошлое связано с будущим. Несомненно.
Состояние: Закончен.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Стиль у меня странный, не всегда понятный. Люблю, наверное, думать и когда думают.

Потерял? Я верну.

Саске ждет этого. Раз за разом хлещет, режет умелыми острыми фразами, задевая едва зажившие раны, чертя новые, заполняющиеся красным линии аккурат по контурам старых шрамов. И наблюдает за реакцией. Если снова улыбнется – значит, больно.
Сейчас говорить трудно. Хотя бы просто, потому что устал. Сейчас почти ничего не осталось, только болезненная злость в ответ на очередную бессмыслицу. Теперь уже не «вернись». И даже не «верну».
По правую сторону еще видна стена дождя. Над вами же ни тучи, ни капли с неба. Ни слезинки. И ни одного стоящего слова вслух, чтобы все понять, наконец. Ведь вы уже решили, - разговоры вам ни к чему, важен только этот бой. Который Саске уже не нужен.
Нет того азарта, раньше жизнью вспыхивающего внутри, нет желания выяснить, кто из вас сильнее, нет стремления убить живую причину и свидетеля редкой, но существующей человечности последнего представителя клана Учиха.
Седьмая команда – это детство. Которое не прекратилось, не перечеркнулось даже после миссии в Страну Волн, даже после того самого моста и ледяных зеркал, пробудивших два проклятья почти разом. Демонического лиса внутри неспокойного мальчишки и родовой Шаринган у того, кто стремился казаться взрослее, чем он есть на самом деле.
Когда-то было куда проще.
Например, когда до Конохи еще топать и топать, а Наруто с нескрываемым любопытством и восторгом рассматривает людей в чужой деревне, видимо, ищет у них клюв, крылья или хвост. Ну а что, раз они живут так далеко, то и отличия от привычного обитателя той же Конохи у них должны быть существенные.
Саске старательно делает вид, что не замечает обращенных к нему недвусмысленных взглядов юных представительниц женского пола, прокручивая в голове тексты недавно изученных свитков с весьма занятными техниками.
Сакура то и дело поглядывает на Учиху, просто, потому что смотреть на него всегда приятно, особенно если позволить смелым мечтам перекроить окружающую действительность и напридумывать нечто несбыточное и желанное.
Они пока ничего не знают, они пока не расставались.
Останавливаются в недорогой гостинице, занимая три комнаты разом и рядом. Наруто громко возмущается, тычет пальцем в сторону Учихи и вопит, что не будет спать в одном помещении с этим психом. Саске привычно хмыкает и, молча поворачивая ключ в замке, обрывает ненужный спор.
Наутро их вопли будят весь честной народ, и Какаши меланхолично решает для себя, что этих двоих нельзя оставлять тет-а-тет, по крайней мере, пока. Они и впрямь еще не научились обходиться без аудитории, им и впрямь еще тягостно молчание, которое повисает в пустом пространстве, как камень на шее, им и впрямь пока еще чужды обычные бытовые фразы, проблемы и их решения. Они не умеют не спорить.
А в Наруто еще не почил хулиган, желающий хоть как-то досадить нежелательному субъекту. Заносчивому, высокомерному черноволосому субъекту.
- Ты взял, признавайся?
- Спятил что ли, зачем он мне сдался?
- Я спрашиваю, ты его взял, придурок?
- От придурка слышу!
Скоро Узумаки эта игра надоедает, и он начинает новую, доставая из кармана чужой протектор, и издевательски трясет им прямо перед носом Учихи, который от избытка негативных чувств непроизвольно активирует Шаринган, пытаясь схватить по праву принадлежащую ему вещь, нагло заимствованную блондинистым напарником по команде. Да и какой он вообще напарник, если ведет себя, как дитя малое, трехлетнее и умственно отсталое.
- Потерял-потерял, Саске, бедняяяяяяжка.
И потом они десять минут носятся по деревянному полу, выстукивая босыми ногами свое веселье и недовольство. Носятся до тех пор, пока Саске не вспоминает, что он ниндзя, а не ребенок, играющий в «а, ну-ка, отними». Ведь повалить Наруто на пол проще простого, можно даже особо не напрягаться, использовать банальную подножку, обогнав блондина на очередном повороте. У Учихи это получается красиво, эффектно, как в кино. И для выражения пущей важности себя любимого и ребячливой тупости этого идиота, он усаживается на него сверху, нехорошо и криво улыбаясь. Вырывает из загребущей руки собственный протектор и доверительно так, очень доверительно и очень зловеще обещает:
- Еще раз хоть пальцем тронешь, я тебя прикончу.
А Наруто борется с кучей внутренних и внешних ощущений, пока Саске поднимается на ноги, и злобно зыркая черными глазами, надевает защитную повязку, крепким узлом фиксируя ее на затылке.
- Понял меня? Убью.
Судьба несправедлива, и следующая ночевка тоже суждена стать совместной. Наруто уже открывает рот, чтобы возмутиться еще громче, чем прошлый раз, но его нагло прерывают успокаивающим взмахом руки. Какаши сделал вывод и теперь забронировал четыре комнаты. Затратно, но оно того стоит.
Ночью Узумаки собирается сладко и крепко спать, развалившись на кровати в позе морской звезды. Он с удовольствием вытягивает ноги, укладывает голову на мягкую подушку и закрывает глаза. Совсем скоро дойдут до Конохи. И до рамена. И до пары-тройки выходных дней, в которых не нужно будет принудительно лицезреть этого неблагодарного Учиху. Почему он неблагодарный, блондин еще не решил, но от подобного определения отказываться не собирался.
Наруто начинает сам придумывать себе сны. Просто, потому что они никак не хотят без посторонней помощи проникать в сознание. Он представляет себе, как гордо будет стоять на трибуне, и как воодушевленно и радостно его будут приветствовать все жители Конохи. У него будет длинный плащ, красивый, выглаженный, пусть это будет заслуга Сакуры-чан, не иначе.
Толпа ревет, мелькают лица. Узумаки стоит, задорно улыбаясь и приветственно, гордо поднимая вверх правую руку. Всем здравствуйте, всем хорошего дня, все любят нового Хокаге. А он уверенно смотрит на тех, чью спокойную и счастливую жизнь отныне будет обеспечивать. Ему еще никогда не было так радостно, чтобы изнутри распирало от невообразимого воодушевления и восторга. Мечта всей его жизни, цель всей его жизни, нечто недосягаемое и достигнутое. Радостно, очень, сильно, немыслимо.
И тревожно.
Потому что Наруто ищет в толпе знакомое лицо и не находит. Еще раз всматривается в чужие улыбки, глаза, ловит взглядом поднятые руки, оттопыренные пальцы, ухватывает собственное имя в выкриках. Но не находит. Нету, нету. Да, как же так.
Солнечные блики в окнах, в каплях воды, в сотнях обещаний. А Узумаки все ищет, судорожно сжимая край плаща, спрыгивает с трибуны, раздвигая трясущимися руками недоуменный народ. И кричит, кричит имя, которые уже сейчас засело глубоко под кожу, пока непонятое и невыраженное нужной интонацией, но уже такое значимое и неделимое с собственным мироощущением. Как же так, чтобы он не пришел. Как же так, чтобы его тут не было. Где он тогда?
Всегда же будет незыблемым то, что с таким восторгом принял и ощутил. Тонкая нить прочнее каната, стальной клинок не разрубит, ирреальность глушит разум, но так оно и будет. Потому что это вы.
Потому что собственный крик выбрасывает из сна. И на миг Наруто кажется, что он в прошлом. А страхи из будущего.
Но выпрыгивая из-под одеяла, тогда, на пути домой, он даже не пытается оценить вероятность такого развития событий. Светлой молнией несется в соседнюю комнату и замирает по ту сторону двери, ошарашено смотря на спящего друга. Только сейчас понимая, что он действительно друг. Что ты его уже принял в этом качестве, уже заочно в эту графу записал. И теперь, когда искомое стало реальностью, так больно все потерять. Так больно, что ты из кожи вон вылезешь, но этого не допустишь.
Прерывая короткую заминку, подлетаешь к тихо - мирно сопящему в изгиб локтя, тормошишь его за плечо и пылко, с жаром и мировой значимостью вопрошаешь того, кто сам едва вынырнул из своих личных, не очень приятных сновидений:
- Ты ведь будешь там? Придешь? А я скажу «что, съел, Саске, я Хокаге», да?
- Наруто, ты больной? Что за бред?
- Да, ты можешь просто сказать, что будешь там, придурок?!
Учиха щурит глаза и зевает, даже не удосужившись прикрыть рот рукой.
- Уймись, буду. Все?
- Все, - Узумаки радостно расслабляется, улыбается в ответ на недовольный сонный взгляд и успокоено засыпает, едва добравшись до своей, так резво покинутой кровати.
Засыпает, чтобы через много лет, иметь возможность вспоминать это с особой нежно-ноющей болью. Которую Саске всегда так ждет, всматриваясь в глубину глаз напротив, каждый раз боясь, что не увидит ее. И каждый раз видит, как она меняется, обрастает контурами, событиями и новыми ранами. Но серцевина всегда неизменна, и это пробуждает жизнь. Ту, которая еще способна на удар.
И Учиха протягивает руку, мысленно нащупывая самый первый болезненный зародыш.
- Отдай.
- Потерял, Саске?
- Да, отдай.
И Узумаки, сжимая в руке перечеркнутый протектор, делает шаг навстречу. Понимая, что пока у него в руке эта потерянная вещь, он не сможет создать Разенган.
- Убью.
Как обещание сквозь года. И отчего-то эта боль, которая тоже хранима внутри годами, сейчас кажется самой дорогой и нужной. Потому что она обоюдна. Потому что перед глазами пластами спадает пелена. С обеих сторон осыпаются стены.
Просто Наруто видит, что пока Саске протягивает к нему руку, он не может создать Чидори.
Видит и делает еще один шаг навстречу. Вместе с отчетливо различимыми в шуме приближающейся грозы, вобравшей в себя и дождь, и молнии, и ветер, словами. Вместе с призывом к бою и с самым нужным и желанным приказом.
- Иди ко мне.
Пусть снова будут капли с неба. С высоких небес к вашим ногам. И пусть солнечный свет лучом сквозь тучи сомкнется на старом сонном обещании.
Будешь там, позади толпы, с едва заметно дрогнувшими в улыбке губами. "Что, съел, Саске, я Хокаге".