Дай мне день, чтоб тебе его отдать (с).
Название: "И мертвые души задеть за живое".*
Автор: Серебряная.
Дисклеймер: Все не мое, а Кишимото.
Жанр: Чуть романса, чуть ангста.
Рейтинг: R.
Пейринг (пара) и/или персонажи: Наруто/Саске/Наруто, Орочимару/Саске - намеком.
Предупреждения: слеш, АУ, мей би ООС.
Размер: Планируется - мини.
Саммари (содержание): "Робот, робот, я тебя люблю, мы так хотели". Все так или нет?
Состояние: В процессе.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Стиль у меня странный, не всегда понятный. Люблю, наверное, думать и когда думают. И главы/части у меня небольшие.
* (с) Би-2 – Задеть за живое.
Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.
Часть 4.
Часть 5.Наруто способен на многое. Он стены готов головой пробивать, только бы не сидеть амебно каждый день перед экраном телевизора, разве это жизнь. Ему совершенно не хочется закапываться под собственные эмоции и гаснуть, как искры бенгальского огня в воздухе. Он привык отдавать, отражаясь в отклике чужой души, как в зеркале.
Наруто было банально скучно, вот он и решил пойти на первое попавшееся мероприятие без каких-либо осмысленных последствий для собственного развития. Куда-нибудь, на что-нибудь. И все равно выбирал, закрывая глаза, крутя кистью по часовой стрелке, попадая на очередной унылый, вызывающий или провокационный постер. Поучающие театральные постановки, концерты эстрадных звезд, напруженные тысячами фанатиков и десятками скучающих, которым билет достался в подарок от неосведомленных приятелей - все мимо.
Афиша, выбранная методом тыка и отрицаний в стиле "это не считается", была аккуратной и черно-белой. Витиеватые буквы и две старательно прорисованные ладони, соединенные по кончикам пальцев и выпирающим косточкам у запястий, образуя элегантный овал. Банально, но со вкусом.
Но что еще интересней - петь будет робот. Хочется ведь поглазеть и ужаснуться: насколько далеко зашел прогресс.
Фигура уже стояла на сцене, недвижимая, тусклая. И черно-белая. Пустая до первой ноты. И после первой тоже. Голосу недоставало красок, нехватки воздуха, проглатывания последних слогов. Все так четко и правильно, что Наруто заскучал. И заметил, насколько безнадежны эти жалкие потуги изобразить жизнь неживому. И подумал о том, можно ли быть рядом с таким искусственным, но очеловеченным. Можно ли так обмануться. У робота черные волосы, одна прядка нелепо отделяется от остальных, спадает на лоб, кончиком касаясь ресниц. Ей и самой стыдно - слишком естественный нюанс. Слишком глупый повод принять решение.
А потом Узумаки ловит взглядом отрывистые движения рук, повороты головы, наклоны вправо и влево, рваные, будто механизм заедает или кончается завод. Робот был красивым. И только.
И только, куда позже, словно спустя сотню световых лет, когда этот ненастоящий присел на край кровати, убаюкивая неспящего блондина, Наруто подумал, что в состоянии придумать, вообразить, поверить в оживление неживого. По крайней мере, он вдруг так неизбежно и ярко захотел этого. Чудеса, как мечты, у каждого разные, выше или приземистее. Только вот даже самые светлые люди не всесильны. Скорее наоборот, они куда более беспомощнее всех остальных, в попытках удержать собственное желание в радужных рамках, с грустью наблюдая за тем, как оно вязнет в фактах и реальности.
И как же.
Грозы вбивают в асфальт острые струи небесной воды, они убедительно доказывают что-то скрытой под серой коркой земле, но их запала хватает ненадолго. Вскоре капли лениво выбивают последнюю ноту, и мелодия дождя гаснет.
Узумаки успокоено дышит, уткнувшись носом в чужую щеку, прихватывает губами кожу на изгибе подбородка. Саске молчит и смотрит поверх его плеча на прояснившееся небо. Легонько выпутывается из объятий и совершенно не знает - что дальше. Наруто кажется: все уже сказано и теперь ширь будущего прозрачнее некуда. Он улыбается, вытягивая вперед руки и хватаясь пальцами за края темной рубашки. И сетует про себя - мало того, что он прижался к нему своей кофтой влажной и холодной, так Учиха еще и одет не по погоде.
- Мне нужно мобильник найти.
- Чего?
- В канаву выкинул, забыл, там есть важные данные.
Под победные лучи солнца Саске выбирается из укрытия на двоих, из-под непрочного навеса городских и пригородных благ, места ожидания и высматривания нужного транспорта вдалеке. Он уверенно ступает по вымытой дождем трассе, уверенными шагами пересекает половину пути и совсем не в тему слышит ускоренный гул тяжелой машины. Близко и резко. Сзади - полувздох-полувскрик. Шаг назад - перешагивая белые полосы разметки. И мимо, в паре сантиметров от лица - пыльный бок скрипучих тонн железа, приправленных лошадиными силами. Учиха почти чувствует шероховатость закрытой широкой заслонки в расстоянии крошечных штрихов от кончика носа - всего ничего. Грузовик громыхает дальше, водитель сдавленно матерится, потирая усталые глаза, откидывая прочь груз ответственности за чью-то чужую смерть, которая тронет лишь безнадегой и злостью перед предстоящим судом и тюремным сроком.
Запоздало долетает затхлый запах пыльного пути, обдает жарким дыханием выхлопного смрада. И запоздало сердце прерывает выдох, окольцовывая грудь упругим страхом и двумя сильными руками через пару секунд.
Наруто порывисто разворачивает к себе лицом незадачливого пешехода, даже не пытаясь прятать испуганный расширенный взгляд, скользящий по бледному лицу в поисках возможных увечий.
- Ты что... совсем, да?!
Кричит, сжимая чужие руки чуть ниже изгибов локтей, дергано, интуитивно тянет к себе, а потом и за собой, намертво схватив за запястье.
Саске идет. Отвращение к покорности глушат громкие удары сердца, обладатель которого только что чудом не лишился своей расчудесной головы.
До загородного дома идти - всего ничего. Звенят ключи, в попытке открыть дверь дрожат руки. Наруто извиняюще улыбается, получается - как скрытая боль. Саске понимает. Но не может поверить.
Волновая тревога ушла, освободив место той, что колет возможным финалом с мгновенной потерей. Только не это - вторит сознание, только не это.
Жизнь после дождя просыпается, привычными переливами за окном. Будь то велосипедные гудки или лай собаки. Наруто трясущимися пальцами сжимает ткань чужого рукава и дергает нижней губой. Голову опустил, глаз не поднимает. Вовсе не стыдно, просто хочется порывисто обнять, только слишком колет внутри, не уколоть бы того, кто стоит напротив. Стоит молча, словно лимит слов на сегодня исчерпан. Да, почему так, черт возьми. Да, слава небесам, что все так.
Узумаки пытается выкинуть из головы туманный образ, в котором нет шага назад, в котором он бы снова приложил ухо к груди, но не услышал бы ничего. В котором пальцы были бы не просто холодными, а мертвыми. В котором кровь была бы теплой, а глаза застывшими. В котором он бы просто упал рядом.
Потому что не хотел терять, никого не хотел терять: на глазах, за спиной, узнавая об этом, спустя пару месяцев, благодаря попавшейся случайно под руку газетной вырезке. Потому что его так тянуло увидеть еще раз то мелькнувшее в черном взоре, в первый раз пару часов назад открывшем ему крохотный отрезок эмоциональной жизни.
К чему это все. Он просто не хотел терять Саске. Не теперь, когда тот сам к нему пришел. И когда открылось неведомое и щемяще желанное - человек, человек.
Учиха смотрит на него, как на восьмое чудо света, пытаясь заглянуть в глаза, но и без того чувствует пущенный под кожей коктейль из злости, тревоги, облегчения и страха. Это и правда страшно - осознать губительность даже самого спокойного момента. И Саске чертовски хочется прервать эту ненужную драму.
Он пихает Наруто к дивану, заставляя того отпустить пресловутый материал собственной рубашки и прижаться спиной к мягкой спинке. А сам нависает над ним, запуская пальцы под теплую кофту, пробегая цепкими по влажной коже.
Узумаки замирает, вглядываясь в ничего не выражающее лицо напротив. Ему хочется углядеть хотя бы краешек улыбки или желания. Но их нет, поэтому он теряется, и неловко мотнув головой, сглатывает.
- Ты не хочешь? - Удивляется Учиха.
- Хочу.
- Ну, и все.
Неправильно, быстро, нужно.
Синеву кроет черными тучами, а на улице - яркое солнце. Саске упирается коленями в диван и стягивает мокрую ткань через голову. С него, потом с себя. Надавливает на грудь, вынуждая принять горизонтально положение, хватается пальцами за пряжку ремня.
Наруто тянется навстречу и получает в ответ хлесткий удар - не трожь. После отказа дыхание сбивается и приобретает новый тембр, когда чужие губы прижимаются к коже на животе, слегка прикусывая и щекоча ее кончиком носа. По окружности и прямыми линями, короткими точками и вытянутыми запятыми.
Саске выгибается по-кошачьи, прижимаясь ключицами к подрагивающим бедрам. Дразнит поцелуями, очерчивая ладонями изгибы тела. Изучает, гладит. Замирает, вглядываясь в поднебесную глаз. Не слишком ли, зачем такое мгновенное разоблачение. И чувствует чужие ладони по своей коже. Дотянулся. Ну, нет.
Отпрянуть, снова ближе - и это становится похожим на погоню. Учиха ускользает от ищущих рук, распрямляясь, непоколебимо терзая ремень и заедающую молнию джинс. Не спешит освобождать требующую того плоть, поглаживая через ткань, наблюдая, как распахиваются глаза, как замирает почти удивленно дыхание, тяжелеет, мутными мазками притупляет зрение.
Наруто в жизни бы не поверил, что будет так отчаянно пытаться прикоснуться, но ему не позволят. Но и не отвергнут тоже.
Саске борется с собственным тяжелым дыханием, освобождает, касается языком верхушки, скользит по всей напряженной длине, припечатывает запястьями к дивану, все сильнее и сильнее вдавливая чужие пальцы в шероховатую ткань, цепко захватывая пульс.
Наруто мечтает о том, чтобы впиться поцелуем в бледные губы, окрасить их в более яркий цвет, подчинить себе. Его тянет куда-то вниз от ритмичных касаний, от ладоней, которые умело поглаживают бедра, скользят выше, оставляя после себя невидимые дорожки, к которым мгновенно крадется жар и падает к желудку и ниже, ниже.
Узумаки боится дышать. Саске, увлекаясь, подается вперед, ослабевает хватку и - сразу пожинает плоды своей ошибки. Резким движением перехватываются руки, окольцовываются запястья, Наруто жадно припадает к чужим губам, пытаясь побороть сопротивление, упирается одной рукой в оголенную грудь и судорожно расстегивает послушную молнию. Ладонь прижимая к коже, пробирается пальцами под грубый материал, заставляя дернуться и зашипеть. Это уже почти болезненно.
И хвала солнцу, которое не слепит взглядом в окно, сейчас вы одни на многие тысячи миль. Жметесь друг к другу, как брошенные, скользите друг по другу, сжимаете друг друга, в попытке хоть как-то выдавить из себя боль, тревогу, страх, память. Забыть обо всем, продлевая вечность.
Наруто видит, как не выдерживает неживое, маски, очки, стены и стекла. Что там еще разделяет людей, когда они уже так близко. Он видит, как теплеют и мутнеют черные глаза - это все, что нужно для того, чтобы забыться.
Вы были готовы еще там. На остановке. Когда жар от удовольствия прокатился по телу разрядом. А теперь Узумаки целует, греет, гладит, смачивает, топит в правильности и желании, а затем резким движением внутрь выдавливает из плотно сомкнутых губ стон, приглушенный, вязкий, живым оттенком на ранее равнодушном лице. Равнодушном далеко-далеко во времени и пространстве назад.
Бесконечно долго и бесконечно быстро. Наруто сжимает пальцы, склоняясь ниже к дрожащим губам, толчками приближаясь и отдаляясь от яркой мути перед глазами. Саске выгибается, неосознанно тянется ближе, хватаясь руками за чужие плечи, сжимает их до красноты. Узумаки ухватывает губами чужое дыхание, едва касаясь, всем телом чувствуя живительный отклик, и дуреет от нахлынувшего, белесыми мазками перед взором, импульсом в голову и жаром, выходящим их тела. Мышцы ноют, а Саске прерывисто дышит, стискивая зубы. Дергано жмется к горячему телу, пока Узумаки вновь обретает возможность мыслить, фокусируя взгляд на бледном животе, на дрожащих руках. Не нужно много времени, чтобы понять.
Наруто подхватывает Учиху под спину, приподнимает, и слышит тягучий стон, выбивающий ноющее тепло, не хуже прежнего, но сейчас уже больше в груди, петлей закручиваясь вокруг сердца. Обнимает, стараясь удержать, гладит отрывисто, резко требующую внимания плоть, вдыхая запах смоляных волос, неровными прядями налипших на лицо. К виску губами, шепча что-то, возможно, имя. Да, наверное, имя.
И Саске понимает, что это слишком сильно, просто невозможно, балансируя где-то на грани, мучительно сам оттягивая момент разрядки. Вечно бы это, хочется, чтобы вечно, до боли по всему телу, до натянутых мышц, судорогой почти блаженной.
Наруто шепчет, и - как награда, рваный вдох и выдох выгнувшегося тела, которое обхватываешь уже двумя руками, зарываясь пальцами в торчащие вихры, чувствуешь мерную дрожь, держишь, сжимаешь до расслабления и после.
И Саске жмется ближе, а отстраняясь, как кожу разрывает.
- Извини, забыл.
Голубые глаза наполнены такой теплотой и нежностью, что становится дурно. Сердце почти болит, сжимаясь всего в паре сантиметров от чужого. Настолько близко.
Наруто ласково проводит указательным по запекшейся царапине на щеке, скользит пальцами к ладони и бережно целует в запястье. А у Саске внутри что-то рвется от этого незначительного жеста. Рвется и вяжется в новый узел.
Автор: Серебряная.
Дисклеймер: Все не мое, а Кишимото.
Жанр: Чуть романса, чуть ангста.
Рейтинг: R.
Пейринг (пара) и/или персонажи: Наруто/Саске/Наруто, Орочимару/Саске - намеком.
Предупреждения: слеш, АУ, мей би ООС.
Размер: Планируется - мини.
Саммари (содержание): "Робот, робот, я тебя люблю, мы так хотели". Все так или нет?
Состояние: В процессе.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Стиль у меня странный, не всегда понятный. Люблю, наверное, думать и когда думают. И главы/части у меня небольшие.
* (с) Би-2 – Задеть за живое.
Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.
Часть 4.
Часть 5.Наруто способен на многое. Он стены готов головой пробивать, только бы не сидеть амебно каждый день перед экраном телевизора, разве это жизнь. Ему совершенно не хочется закапываться под собственные эмоции и гаснуть, как искры бенгальского огня в воздухе. Он привык отдавать, отражаясь в отклике чужой души, как в зеркале.
Наруто было банально скучно, вот он и решил пойти на первое попавшееся мероприятие без каких-либо осмысленных последствий для собственного развития. Куда-нибудь, на что-нибудь. И все равно выбирал, закрывая глаза, крутя кистью по часовой стрелке, попадая на очередной унылый, вызывающий или провокационный постер. Поучающие театральные постановки, концерты эстрадных звезд, напруженные тысячами фанатиков и десятками скучающих, которым билет достался в подарок от неосведомленных приятелей - все мимо.
Афиша, выбранная методом тыка и отрицаний в стиле "это не считается", была аккуратной и черно-белой. Витиеватые буквы и две старательно прорисованные ладони, соединенные по кончикам пальцев и выпирающим косточкам у запястий, образуя элегантный овал. Банально, но со вкусом.
Но что еще интересней - петь будет робот. Хочется ведь поглазеть и ужаснуться: насколько далеко зашел прогресс.
Фигура уже стояла на сцене, недвижимая, тусклая. И черно-белая. Пустая до первой ноты. И после первой тоже. Голосу недоставало красок, нехватки воздуха, проглатывания последних слогов. Все так четко и правильно, что Наруто заскучал. И заметил, насколько безнадежны эти жалкие потуги изобразить жизнь неживому. И подумал о том, можно ли быть рядом с таким искусственным, но очеловеченным. Можно ли так обмануться. У робота черные волосы, одна прядка нелепо отделяется от остальных, спадает на лоб, кончиком касаясь ресниц. Ей и самой стыдно - слишком естественный нюанс. Слишком глупый повод принять решение.
А потом Узумаки ловит взглядом отрывистые движения рук, повороты головы, наклоны вправо и влево, рваные, будто механизм заедает или кончается завод. Робот был красивым. И только.
И только, куда позже, словно спустя сотню световых лет, когда этот ненастоящий присел на край кровати, убаюкивая неспящего блондина, Наруто подумал, что в состоянии придумать, вообразить, поверить в оживление неживого. По крайней мере, он вдруг так неизбежно и ярко захотел этого. Чудеса, как мечты, у каждого разные, выше или приземистее. Только вот даже самые светлые люди не всесильны. Скорее наоборот, они куда более беспомощнее всех остальных, в попытках удержать собственное желание в радужных рамках, с грустью наблюдая за тем, как оно вязнет в фактах и реальности.
И как же.
Грозы вбивают в асфальт острые струи небесной воды, они убедительно доказывают что-то скрытой под серой коркой земле, но их запала хватает ненадолго. Вскоре капли лениво выбивают последнюю ноту, и мелодия дождя гаснет.
Узумаки успокоено дышит, уткнувшись носом в чужую щеку, прихватывает губами кожу на изгибе подбородка. Саске молчит и смотрит поверх его плеча на прояснившееся небо. Легонько выпутывается из объятий и совершенно не знает - что дальше. Наруто кажется: все уже сказано и теперь ширь будущего прозрачнее некуда. Он улыбается, вытягивая вперед руки и хватаясь пальцами за края темной рубашки. И сетует про себя - мало того, что он прижался к нему своей кофтой влажной и холодной, так Учиха еще и одет не по погоде.
- Мне нужно мобильник найти.
- Чего?
- В канаву выкинул, забыл, там есть важные данные.
Под победные лучи солнца Саске выбирается из укрытия на двоих, из-под непрочного навеса городских и пригородных благ, места ожидания и высматривания нужного транспорта вдалеке. Он уверенно ступает по вымытой дождем трассе, уверенными шагами пересекает половину пути и совсем не в тему слышит ускоренный гул тяжелой машины. Близко и резко. Сзади - полувздох-полувскрик. Шаг назад - перешагивая белые полосы разметки. И мимо, в паре сантиметров от лица - пыльный бок скрипучих тонн железа, приправленных лошадиными силами. Учиха почти чувствует шероховатость закрытой широкой заслонки в расстоянии крошечных штрихов от кончика носа - всего ничего. Грузовик громыхает дальше, водитель сдавленно матерится, потирая усталые глаза, откидывая прочь груз ответственности за чью-то чужую смерть, которая тронет лишь безнадегой и злостью перед предстоящим судом и тюремным сроком.
Запоздало долетает затхлый запах пыльного пути, обдает жарким дыханием выхлопного смрада. И запоздало сердце прерывает выдох, окольцовывая грудь упругим страхом и двумя сильными руками через пару секунд.
Наруто порывисто разворачивает к себе лицом незадачливого пешехода, даже не пытаясь прятать испуганный расширенный взгляд, скользящий по бледному лицу в поисках возможных увечий.
- Ты что... совсем, да?!
Кричит, сжимая чужие руки чуть ниже изгибов локтей, дергано, интуитивно тянет к себе, а потом и за собой, намертво схватив за запястье.
Саске идет. Отвращение к покорности глушат громкие удары сердца, обладатель которого только что чудом не лишился своей расчудесной головы.
До загородного дома идти - всего ничего. Звенят ключи, в попытке открыть дверь дрожат руки. Наруто извиняюще улыбается, получается - как скрытая боль. Саске понимает. Но не может поверить.
Волновая тревога ушла, освободив место той, что колет возможным финалом с мгновенной потерей. Только не это - вторит сознание, только не это.
Жизнь после дождя просыпается, привычными переливами за окном. Будь то велосипедные гудки или лай собаки. Наруто трясущимися пальцами сжимает ткань чужого рукава и дергает нижней губой. Голову опустил, глаз не поднимает. Вовсе не стыдно, просто хочется порывисто обнять, только слишком колет внутри, не уколоть бы того, кто стоит напротив. Стоит молча, словно лимит слов на сегодня исчерпан. Да, почему так, черт возьми. Да, слава небесам, что все так.
Узумаки пытается выкинуть из головы туманный образ, в котором нет шага назад, в котором он бы снова приложил ухо к груди, но не услышал бы ничего. В котором пальцы были бы не просто холодными, а мертвыми. В котором кровь была бы теплой, а глаза застывшими. В котором он бы просто упал рядом.
Потому что не хотел терять, никого не хотел терять: на глазах, за спиной, узнавая об этом, спустя пару месяцев, благодаря попавшейся случайно под руку газетной вырезке. Потому что его так тянуло увидеть еще раз то мелькнувшее в черном взоре, в первый раз пару часов назад открывшем ему крохотный отрезок эмоциональной жизни.
К чему это все. Он просто не хотел терять Саске. Не теперь, когда тот сам к нему пришел. И когда открылось неведомое и щемяще желанное - человек, человек.
Учиха смотрит на него, как на восьмое чудо света, пытаясь заглянуть в глаза, но и без того чувствует пущенный под кожей коктейль из злости, тревоги, облегчения и страха. Это и правда страшно - осознать губительность даже самого спокойного момента. И Саске чертовски хочется прервать эту ненужную драму.
Он пихает Наруто к дивану, заставляя того отпустить пресловутый материал собственной рубашки и прижаться спиной к мягкой спинке. А сам нависает над ним, запуская пальцы под теплую кофту, пробегая цепкими по влажной коже.
Узумаки замирает, вглядываясь в ничего не выражающее лицо напротив. Ему хочется углядеть хотя бы краешек улыбки или желания. Но их нет, поэтому он теряется, и неловко мотнув головой, сглатывает.
- Ты не хочешь? - Удивляется Учиха.
- Хочу.
- Ну, и все.
Неправильно, быстро, нужно.
Синеву кроет черными тучами, а на улице - яркое солнце. Саске упирается коленями в диван и стягивает мокрую ткань через голову. С него, потом с себя. Надавливает на грудь, вынуждая принять горизонтально положение, хватается пальцами за пряжку ремня.
Наруто тянется навстречу и получает в ответ хлесткий удар - не трожь. После отказа дыхание сбивается и приобретает новый тембр, когда чужие губы прижимаются к коже на животе, слегка прикусывая и щекоча ее кончиком носа. По окружности и прямыми линями, короткими точками и вытянутыми запятыми.
Саске выгибается по-кошачьи, прижимаясь ключицами к подрагивающим бедрам. Дразнит поцелуями, очерчивая ладонями изгибы тела. Изучает, гладит. Замирает, вглядываясь в поднебесную глаз. Не слишком ли, зачем такое мгновенное разоблачение. И чувствует чужие ладони по своей коже. Дотянулся. Ну, нет.
Отпрянуть, снова ближе - и это становится похожим на погоню. Учиха ускользает от ищущих рук, распрямляясь, непоколебимо терзая ремень и заедающую молнию джинс. Не спешит освобождать требующую того плоть, поглаживая через ткань, наблюдая, как распахиваются глаза, как замирает почти удивленно дыхание, тяжелеет, мутными мазками притупляет зрение.
Наруто в жизни бы не поверил, что будет так отчаянно пытаться прикоснуться, но ему не позволят. Но и не отвергнут тоже.
Саске борется с собственным тяжелым дыханием, освобождает, касается языком верхушки, скользит по всей напряженной длине, припечатывает запястьями к дивану, все сильнее и сильнее вдавливая чужие пальцы в шероховатую ткань, цепко захватывая пульс.
Наруто мечтает о том, чтобы впиться поцелуем в бледные губы, окрасить их в более яркий цвет, подчинить себе. Его тянет куда-то вниз от ритмичных касаний, от ладоней, которые умело поглаживают бедра, скользят выше, оставляя после себя невидимые дорожки, к которым мгновенно крадется жар и падает к желудку и ниже, ниже.
Узумаки боится дышать. Саске, увлекаясь, подается вперед, ослабевает хватку и - сразу пожинает плоды своей ошибки. Резким движением перехватываются руки, окольцовываются запястья, Наруто жадно припадает к чужим губам, пытаясь побороть сопротивление, упирается одной рукой в оголенную грудь и судорожно расстегивает послушную молнию. Ладонь прижимая к коже, пробирается пальцами под грубый материал, заставляя дернуться и зашипеть. Это уже почти болезненно.
И хвала солнцу, которое не слепит взглядом в окно, сейчас вы одни на многие тысячи миль. Жметесь друг к другу, как брошенные, скользите друг по другу, сжимаете друг друга, в попытке хоть как-то выдавить из себя боль, тревогу, страх, память. Забыть обо всем, продлевая вечность.
Наруто видит, как не выдерживает неживое, маски, очки, стены и стекла. Что там еще разделяет людей, когда они уже так близко. Он видит, как теплеют и мутнеют черные глаза - это все, что нужно для того, чтобы забыться.
Вы были готовы еще там. На остановке. Когда жар от удовольствия прокатился по телу разрядом. А теперь Узумаки целует, греет, гладит, смачивает, топит в правильности и желании, а затем резким движением внутрь выдавливает из плотно сомкнутых губ стон, приглушенный, вязкий, живым оттенком на ранее равнодушном лице. Равнодушном далеко-далеко во времени и пространстве назад.
Бесконечно долго и бесконечно быстро. Наруто сжимает пальцы, склоняясь ниже к дрожащим губам, толчками приближаясь и отдаляясь от яркой мути перед глазами. Саске выгибается, неосознанно тянется ближе, хватаясь руками за чужие плечи, сжимает их до красноты. Узумаки ухватывает губами чужое дыхание, едва касаясь, всем телом чувствуя живительный отклик, и дуреет от нахлынувшего, белесыми мазками перед взором, импульсом в голову и жаром, выходящим их тела. Мышцы ноют, а Саске прерывисто дышит, стискивая зубы. Дергано жмется к горячему телу, пока Узумаки вновь обретает возможность мыслить, фокусируя взгляд на бледном животе, на дрожащих руках. Не нужно много времени, чтобы понять.
Наруто подхватывает Учиху под спину, приподнимает, и слышит тягучий стон, выбивающий ноющее тепло, не хуже прежнего, но сейчас уже больше в груди, петлей закручиваясь вокруг сердца. Обнимает, стараясь удержать, гладит отрывисто, резко требующую внимания плоть, вдыхая запах смоляных волос, неровными прядями налипших на лицо. К виску губами, шепча что-то, возможно, имя. Да, наверное, имя.
И Саске понимает, что это слишком сильно, просто невозможно, балансируя где-то на грани, мучительно сам оттягивая момент разрядки. Вечно бы это, хочется, чтобы вечно, до боли по всему телу, до натянутых мышц, судорогой почти блаженной.
Наруто шепчет, и - как награда, рваный вдох и выдох выгнувшегося тела, которое обхватываешь уже двумя руками, зарываясь пальцами в торчащие вихры, чувствуешь мерную дрожь, держишь, сжимаешь до расслабления и после.
И Саске жмется ближе, а отстраняясь, как кожу разрывает.
- Извини, забыл.
Голубые глаза наполнены такой теплотой и нежностью, что становится дурно. Сердце почти болит, сжимаясь всего в паре сантиметров от чужого. Настолько близко.
Наруто ласково проводит указательным по запекшейся царапине на щеке, скользит пальцами к ладони и бережно целует в запястье. А у Саске внутри что-то рвется от этого незначительного жеста. Рвется и вяжется в новый узел.
@темы: Серебряная
-
-
25.06.2012 в 09:47понравилось!!!
стиль конено у вас своеобразный ))) но этим и интересный )))
жду продку
-
-
25.06.2012 в 13:34спасибо) а проды осталось на одну часть)
-
-
25.06.2012 в 13:51-
-
25.06.2012 в 14:29-
-
25.06.2012 в 18:07а что останавливало от прочтения раньше?) - фраза "робот, робот..." она меня засмущала чем то
транная у меня голова и мысли-
-
25.06.2012 в 18:37